В итоге мы добрались-таки до укромной бухты на другой стороне острова, пару раз чуть не посадив судно на мель.

**

Валехо и не надеялся, что кто-нибудь поверит в недобрые намерения грусских без наглядной демонстрации. Ему стоило больших усилий убедить старейшин тари хотя бы пойти с ним. Только бы успеть! Ведь пока лопоухие дотелепают, лечильную камеру уже благополучно погрузят на катер и увезут. Поэтому Ник побежал вперед.

Анатоль Кубасов мельтешил у парадного входа в Дом, донимая натужно хрипящих солдат советами, как и куда поворачивать саркофаг, чтобы тот протиснулся в дверной проем. Носильщики обливались потом в своих шинелях, матерились сквозь зубы, наступали друг другу на ноги, защемляли пальцы и цеплялись автоматами за косяки. Странно, никто не пытался остановить воров. Данике, похоже, начавший осознавать глупость своей затеи, мялся здесь же, за спиной полковника. А вот Грюн, судя по выражению лица, был абсолютно счастлив: здоровяк помогал тащить чудо-ящик, которым надеялся отныне пользоваться по мере необходимости.

– Ну, ты доволен? – Валехо не удалось сдержать злорадства.

– Так спросить-то пока не у кого было,– развел руками Данике.

– А! Конечно! Мы же так торопимся! – Ник состроил серьезную мину. – Не подсобить ли им?

Док беспомощно оглянулся. Ему совершенно не нравилось, как обернулась ситуация: полковник явно планировал унести артефакт без разрешения. Ни о какой оплате или обмене и речи не шло. Тут из окна высунулась растрепанная Мама.

– Мальчики, чем вы там занимаетесь? – поинтересовалась она тоном, скорее удивленным, нежели рассерженным. – Папа попросил передвинуть лечильную коробку в другое место?

Мама вылетела наружу и зависла над головами собравшихся. Вояки сразу прекратили работать, к вящему неудовольствию Кубасова, и завороженно уставились на фею. Николас обреченно прикрыл глаза, предугадывая ответ гроссийского командира. Он не ошибся.

– Дамочка, не мешайте! – полковник тряхнул нечистыми перчатками перед лицом Мамы, снизившейся для разговора. – Данный объект имеет огромную ценность для Гроссии. Радуйтесь! Вы оказали неоценимую услугу царю. Благодарность его будет безгранична, – Кубасов горделиво надулся, пряча в уголках губ мерзенькую усмешечку.

– Наверное, вы не знаете, но коробкой пользуются все... со всех окрестных островов, – попыталась объяснить фея. – Вы могли бы навещать нас, когда что-нибудь заболит, или переселиться сюда. В тесноте да не в обиде. – Малышка еще улыбалась, хотя на лице ее читалась растерянность, основательно сдобренная возмущением.

– Пшла прочь! – рассердился полковник. – Недосуг с тобой цацкаться, насекомое! Ребята, ну-ка дружно! Взяли!

Гроссиец пнул ближайшего носильщика под зад, развернулся, готовясь возглавить шествие, и чуть не сбил с ног старейшину. Тари все-таки вняли Николасу и явились. Солдаты с тяжеленным ящиком сделали еще пару шагов, пихнув полковника на ушастого гостя, и шумно грохнули ношу. Кто-то завопил, придавленный.

– Так, а этот пентюх откуда? – офицер недовольно поморщился, восстановил равновесие и отряхнулся, словно запачкавшись о старейшину.

– Пожалуйста, верните целебный саркофаг на место, – спокойно произнес самый изукрашенный тари. – Жители островов не давали своего согласия…

– Да кто вас спрашивает-то? – брякнул Кубасов, оценивающе оглядывая противников.

– Полковник, мы могли бы выторговать камеру, – тихо намекнул Данике, обретя в конце концов дар речи. – Я с удовольствием буду посредником.

– Нечего с ними торговаться! – взвизгнул офицер и сделал неожиданный выпад.

Навыков и опыта полковника с избытком хватило на то, чтобы опрокинуть наземь ближайшего тари. Тот пронзительно взвыл, схватившись за бок. Остальные недоуменно воззрились на грусского. Николас потянулся было к агрессору, но тот ринулся в атаку, попутно утихомирив первую жертву ударом сапога в висок и рыча: «Патроны не тратить! Голыми руками обойдемся!» Солдаты не заставили себя упрашивать и бросились вслед за командиром, живо очистив проход от надоедливых туземных уродцев.

Валехо удалось задержать лишь одного вояку, треснув ему локтем в зубы (инженер надеялся, что его маневра никто не заметит). Грюн ревел в дверях, заблокированных саркофагом, обещая самолично донести коробку до лодки, попутно обращая в бегство мужчин и пленяя женщин.

Лишь двое тари попытались сопротивляться, и обоих избили с особой жестокостью. Первый безуспешно полез на захватчиков с кулаками, а вторая, топтавшаяся позади всех, не иначе как обладала телепатическими способностямии, наверное, прекратила бы бесчинство, соображай она чуть шустрее. Девица вперилась взглядом – глаза зажглись ярким белым светом – в затылок солдату, колотившему ее собрата об скамью головой, и вояка застыл. ОднакоКубасов вовремя заметил неладное и сломил последний оплот сопротивления.

– Никаких, блять, фокусов! – проорал он, ударив дикарку по лицу рукоятьювыхваченного пистолета и замахнувшись еще, но тут на него накинулись Ник с Данике.

– Полковник, не делайте глупостей! – выкрикнул док ему в ухо. – Пока никто не убит, это можно подать как вынужденную оборону!

Валехо не стал комментировать подобную гнусность, а только крепче сжал предплечье гроссийца. Тот пару раз дернулся, потом угомонился и велел солдатам работать дальше. Сам же достал из-за рукава сероватый носовой платок, промокнул лоб, виски и, обмахиваясь им, с усмешкой проговорил: «Вы правы, дорогой мой, туземцы получили свое. Пошевеливайтесь!» – рявкнул он на подчиненных, снова подступивших к артефакту.

Данике суетился вокруг избитых старейшин. Тари на удивление легко отделались, хотя сперва казалось, что все они останутся калеками. Правда, на сей раз док ни с кем не поделился своим открытием и скорбным видом напугал даже Ника. Солдаты все еще копошились в дверях. В итоге Грюн попросту вытолкнул короб, разворотив косяк. Благо никого не придавило, да и камера не пострадала.

Валехо сразу же воспользовался освободившимся проходом и побежал в Дом, надеясь, что там найдутся-таки бинты или чистые тряпки, а может даже – настоящая аптечка. К сожалению, Ник не подумал, как воспримет новости Мама. Когда появились тари, она улетела на кухню, видимо, считая присутствиестарейшин достаточным для улаживания проблемы, и теперь готовила масштабный завтрак, не уступающий обилием вечернему пиру. Поэтому подхватить с крючка на стене увесистую сковороду и метнуться в дверь было для Мамы делом одной секунды. Выбежав наружу вслед за крылатой воительницей, Ник стал свидетелем расправы над ней.

Мама взвилась над наглыми и вероломными гостями, как злющая оса. Она с разгону съездила зазевавшемуся полковнику по лбу сковородой и заложила крутой вираж, похоже, намереваясь раскидать остальных гроссийцев. Но нынче у солдат выдался счастливый день – за них выступал Грюн, которого не смущала ни принадлежность противника к женскому полу (у грусских имелись кое-какие предрассудки на этот счет), ни ее нагота. Помимо того, варвар считал свое право на волшебный ящик неоспоримым, не задумываясь даже, что Кубасов вряд ли поделится им с каким-то там грюном. Здоровяк выхватил из-за пояса у растерявшегося соседа дубинку и врезал Маме по спине. Фея нырнула в воздухе, выронила оружие и обернулась. В ее глазах мелькнуло искреннее непонимание – ведь она считала огромного дикаря другом (как и всех остальных, впрочем). Второй удар пришелся фее в ключицу. С глухим стуком она упала на лавку, затем сползла наземь.

– Зачем?! – просипел Данике, оторопело наблюдавший очередной акт трагедии.

– Грюн, кому ты помогаешь? – воскликнул Валехо, бросившись к Маме.

– Ты не воин, Ник, – веско проговорил здоровяк и вновь взялся за короб. – С ящиком проще будет одолеть врагов.

– Каких врагов?! И ты туда же! – тихо застонал инженер. Он больше не смотрел на друга – разум Валехо вел счет жертвам новой войны, которая, по его мнению, уже началась.

Док подрядил кого-то носить из Дома горячую воду, тряпки, отыскались и тонкие иглы, и нитки, а вместо антисептика сгодился местный самогон. В итоге опасалсяон только за здоровье Мамы – раны тари уже заживали.